Надежда, 60 - 21 апреля 2014 19:11

Прошло уже более полувека с тех пор, а я помню всё. Не побрезгуйте сытые, обстиранные живущие в тепле при ярком свете, но, что было - то было. Я точно знала, что умирает моя соседка Тося. Ей было всего 26 лет... Я знала, что она умирает, потому что бельевые вши (серые, круглые) вылезли на её берет, который поэтому из синего превратился в серый и весь шевелился. А я знала, что раз вши вылезли, то, значит, тело остывает...
Я из своего дневника выписала, что это было в день моего семнадцатилетия. Я, полуживая от голода, сидела напротив Тоси и ждала её смерти. На стуле между нами лежал её паёк хлеба на этот день, который я принесла ей из магазина, а она уже не могла есть, отказалась. Ещё на стуле лежали её продовольственные карточки на апрель. Я ждала её смерти, чтобы этот хлеб и эти карточки достались мне... Больше никого из их семьи в живых не осталось.
Вот такой страшный подарок я получила на свой день рождения. Возможно, что только благодаря её смерти я осталась жива... Первый раз за всю зиму я заплакала...

В это время начали постепенно прибавлять нормы хлеба, на карточки стало возможным получить горох. Также помню, что в конце марта на взрослую карточку дали по чатушке водки. Одну бутылочку мы обменяли на овес, а вторую пили по чайной ложке в день с кипятком. Овес провертывали в мясорубке, эту дроблёнку варили как кашу. Правда, трудно было её есть, потому что кололо во рту, а жевать было невозможно. Также помню, что однажды нам досталась часть шкуры убитой лошади. Как могли - опалили, не прогоревший ворс пытались вытащить пинцетом, не смогли. Варили как на холодец. Варево было отвратительным, но все равно еда. Даже сейчас вспоминать неприятно. С наступлением тёплых дней стали собирать лебеду и траву, которая на наш взгляд была съедобной. Так же ездили на окраину города и выкапывали оставшиеся от срезанной капусты кочерыжки.

Взяла сани, лопату, топор, мешок и отправилась с подругой за капустными кочерыжками с раннего утра в Саратовскую слободу. (Немецкая колония на правом берегу Невы - 16 остановок на трамвае до Володарского моста, через мост в Уткину заводь, к лесу). Добрались благополучно. Нарубила кочерыжек полмешка. Еле-еле взвалила на сани, привязала к ним верёвкой - и пошли обратно. Сани очень неустойчивые и всё время переворачиваются. А ещё мост впереди. Мне пришлось взять верёвку от саней в зубы и на животе тащить мешок. Влезла на мост, бросила мешок, бухнулась на него сама. У меня потемнело в глазах, и кровь сильно колотилась в висках. Отсиделась и пошла к трамваям.

Когда я попала служить на "дорогу жизни", я была регулировщицей. 22 ноября начала действовать ледовая трасса дороги жизни. В основном везли муку: везти хлеб было бы не так эргономично. Было нужно привезти побольше продуктов и боеприпасов (ведь западный берег также был в блокаде - так что не только ленинградцев нужно было кормить, но и войска, да и балтийский флот) и увезти побольше людей, которые не могли трудиться.
В Кадони располагались большие склады с продовольствием, которое необходимо было всё перевезти в Ленинград. Но лед изнашивался, ведь по нему шли и шли машины.Было пять полос, шестая - запасная, и необходимо было проверять, нет ли трещин на льду. Они появлялись в хорошую погоду - в нее немцы сразу начинали бомбить дорогу.
Конечно, на льду было тяжело работать. Холодно, зато лед промёрз до 60 см! А ведь первые машины шли, когда он был всего 18-20см и прогибался, было страшно. От взрывов оставались воронки, трещины. Но мы клали мостики, по которым машины могли пройти. Зима, короткий световой день, к тому же и снег летит. Всем машинам приходится ходить со включенными фарами, чтобы дорога была видна далеко. Раньше машины старались выключать фары, но был высокий процент риска аварийных ситуаций, да и тормозной путь по льду достаточно длинный. По этому и шли со включенными фарами. Бомбили.
Дорога жизни - это целый живой организм: там и моряки, и регулировщики, и медики, и зенитные орудия, стоявшие прямо на льду, и палатки техпомощи, и обогревательные палатки, пограничники, охраняющие нас и от фашистов и от белофиннов, старающихся забросить десантные отряды. И даже милиция была на дороге - проверяли, кто идет, спрашивали документы, если личность была подозрительна. Это и летчики, также доставляющие в Ленинград продукты. На дне Ладоги работали водолазы, строившие трубопровод, по которому качали в Ленинград горючее. Был проложен электрокабель и телефонный кабель. На 37 км до сих пор сохранился бункер, к которому была проложена телефонная связь. Было много рабочих батальонов, грузивших необходимое на баржи, на машины. Также и прожектористы - когда те получали сигнал о том, что приближается немецкая авиация, они нам делали сигнал, скрещивая в небе световые лучи. Так мы знали, что впереди бомбежка. А спрятаться на льду вам негде. Когда знаете, что немцы подлетают, появляется чувство страха. Но когда они уже прилетели и бомбят, страх проходит : вы работаете. Из Ленинграда везли детей и женщин. Они попадали под бомбежку. Было очень много случаев, когда машины уходили под лед. Людей спасало, что машина не сразу проваливались. У водителей были специальные доски, которые они спускали с машины, и пассажиры по ней скатывались, как по горке. В основном все машины поднимались со дна. Мешки с мукой тоже не сразу шли ко дну - они покрывались ледовой коркой и плавали. Потом их вылавливали багром и тащили на твердый лед.
В целом на ледовой трассе каждый день работало около 20000 людей.

• 
• 
•