Декабристка, 95 - 1 ноября 2008 10:12

Она появилась через пятнадцать минут, в коротком красном платье, в туфлях на каблуках. Длинные пушистые волосы собраны на затылке в тяжёлый узел, лицо свежее, с блестящими огромными глазами. У него перехватило дыхание. Боже мой, как он счастлив. Последние два года – самые счастливые в его жизни. Если бы не это, он никогда не узнал бы, как она любит его.
В течение всего вечера он был умиротворён и спокоен. Они сидели друг напротив друга за столом, чокались, ели, смеялись. Счастье… И он всё больше убеждался в том, что не имеет права губить её – такую красивую, такую молодую, женщину с душой… Женщину, которая дала ему самое большое счастье в жизни. Мысленно он просил у неё прощения. Но знал – она переживёт. Она пережила трагедию их семейной жизни, она, как настоящий товарищ, не бросила его, а вот уже два года волокла на себе, как раненого бойца. Во всех смыслах. Она выносила судна и бесконечно находила какие-то методики, которые должны были в самое короткое время оживить его парализованные ноги. Она убеждала в успехе себя и его, и, казалось, её оптимизму нет предела… Но только слепой не увидел бы, что под глазами у неё давно уже лежат глубокие тени, а между бровей появилась морщинка…
Она весело болтала что-то, сидя напротив. Потом вдруг пересела на диван рядом с его креслом и оказалась совсем близко. Приблизила своё лицо к его, совсем как тогда, давно. Её глаза потемнели, стали серьёзными, закрылись. Они целовались так, как целовались всегда, упоительно нежно. Только теперь он не мог придвинуться к ней ближе, чтобы почувствовать тепло, не мог придавить её ногу своей, не мог опрокинуть на диван… Она спустила с плеча бретельку, потом другую. Потянула платье вниз. Оно сползло до пояса, словно нехотя, придавив на мгновенье грудь и тут же выпустив её, колыхнувшуюся…
- Инна…
- Пожалуйста…
Ему почудились в её голосе слёзы. Наверное, это так и было. Два года он не прикасался к ней, стыдясь своей немощи. Но сегодня… Пусть. Пусть этот последний день будет счастливым до конца. Он наклонился, как мог, прикоснулся губами к гладкой коже, обхватил её за талию крепче. Почувствовал солёное на губах, поднял голову. Она смотрела на него, не моргая, слёзы срывались с ресниц, падали на грудь, скатывались вниз. Улыбалась. Глаза были счастливыми. Он молча снова опустил голову. С такой болью и счастьем целовал он её грудь, ту, которую раньше мог мять, как хотел, и чувствовать себя повелителем, хозяином, человеком, обладающим самым большим сокровищем на свете. Пожалуй, сегодня это сокровище было ещё дороже, как дорожает каждая минута, которая уходит, чтобы никогда больше не повториться…
Инна что-то прошептала, он не расслышал. Руки вспоминали её, как вспоминают давно не деланную работу, словно удивлялись сами себе, но делали всё верно и точно. Жёсткое кружево чулка, шрам на бедре, округлость ягодицы… Складочка на животе, там, ниже, он знал, была татуировка, маленькая божья коровка. Инна сидела, сильно откинувшись назад, опираясь на руки, закрыв глаза. Глубоко и шумно дышала, губы шептали беззвучно.
Божья коровка… его вдруг дёрнуло так, что он замер. Инна распахнула глаза. Ещё раз. Он выпрямился, опустил глаза вниз, откинул с коленей плед. Левая нога снова дёрнулась. Он поднял глаза на жену. Взгляды пересеклись. Снова дёрнулась мышца, теперь вместе с пальцами.
Забыв оправить платье, которое теперь болталось на поясе, Инна сползла на пол, встала на колени, не отрывая глаз от его ног. Ещё раз. Она ткнулась лицом в его колени и заплакала навзрыд, подвывая, смеясь. Он попытался поднять левую ступню. Получилось. Тогда резко крутанул колёса вперёд, кресло отъехало, Инна чуть не упала лицом на ковёр.
- Я сейчас, сейчас… - Бормотал он, быстро, как мог, разворачивая инвалидное кресло, выехал из комнаты, сунул руку в сумочку, выхватил оттуда листок, смял в ладони, проехал в свою комнату. На мгновенье увидел в дверном проёме жену, она так и стояла на коленях посреди комнаты, улыбалась, тушь растеклась по щекам чёрными реками…
В комнате быстро достал из-под матраца шесть баночек тёмного стекла, с помощью давно приспособленной для этого палки открыл форточку и принялся кидать туда банки одну за другой, с упоением слушая, как они разбиваются об асфальт. Под окнами всегда хорошо чистили снег… Закончив, обернулся. Инна стояла в дверях. Подошла. Взяла из его руки смятый листок. Расправила, прочла. Посмотрела на него. В глазах был гнев.
- Как ты мог?
- Инна…
- Как ты мог?! – Крикнула, упала на колени, обхватила его ноги. – Сволочь!
- Инна!
Она молотила кулачками по его бёдрам и плакала, плакала.
- Ты думаешь только о себе, проклятый эгоист! А я? Я без тебя? – Её душили рыдания.

• 
• 
•